Шошана Бродская

В парламенте и обществе всё более бурно обсуждается назревшая проблема – изменение Закона о возвращении, одного из Основных законов страны, по которому, из-за введенной в 70-м году попарвки, в последние десятилетия в еврейскую страну на правах граждан приезжают многие тысячи людей, не имеющих ничего общего с еврейской идентификацией. Эти люди пополняют ряды недовольных еврейским характером страны, воюют с еврейскими традициями и способствуют углублению раскола в израильском обществе. Наступил тот критический момент, когда Израиль должен решить эту проблему, пока она не уничтожила единственное в мире еврейское государство.

Напрашивающееся решение – отмена пресловутой 4-й поправки к Закону о возвращении, позволяющей иммигрировать в Израиль с немедленным получением гражданства и избирательных прав семьям, в составе которых нет ни одного еврея. (Мы не используем слово “репатриация”, потому что оно предполагает возвращение на родину, каковой Израиль для этих семей не является). Эта поправка была введена 50 лет назад, в поколении “детей Второй Мировой”, когда зачастую дети и даже внуки евреев, испытав на себе фашистские репрессии, искренне идентифицировали себя с еврейским народом и были готовы отдать жизнь за него и его страну. Даже в период “большой алии” из постсоветского пространства в 90-е годы эта поправка была еще актуальна (в гуманитарном смысле), потому что евреи по отцу в СССР подвергались дискриминации, возможно, даже больше, чем евреи по матери (с нееврейской фамилией).

Сейчас, в 21 веке, ситуация в корне другая. Происхождение, да еще в 3-м поколении, практически никого не интересует. Во всех странах воинствующего социализма возрождается религия. Идентичность еврея проявляется в принадлежности к еврейской общине, как правило на базе определенной синагоги. Потомок еврея, не интересующийся иудаизмом, не имеет ни малейшей еврейской идентификации. В такой ситуации единственный смысл поощрения иммиграции семей, не имеющих в своем составе ни одного еврея – это сознательный удар по еврейскому характеру государства Израиль.

Мы склонны предполагать, что определенные силы в этом заинтересованы, и их долгосрочная цель – уничтожить Израиль как еврейское государство (и как следствие – уничтожить совершенно, или превратить в российский протекторат вроде Сирии). Ничем другим невозможно объяснить яростное лоббирование “репатриации” неевреев на уровне Кнессета, в условиях растущего дефицита бюджета, нехватки и дороговизны жилья, проблем с трудоустройством даже потомственных резидентов и проч. Если еще лет 15-20 назад можно было оправдать “расширенную репатриацию” политическими сионистскими соображениями – для компенсации высокой рождаемости в арабском секторе, то сейчас и это соображение нерелевантно: рождаемость в еврейском секторе, даже светском, уже давно превысила таковую среди израильских арабов (в среднем). Таким образом, к настоящему времени не осталось ни одного оправдания “расширенной репатриации”, а наоборот, десятки аргументов против – кроме одного: желания любой ценой “размыть” еврейский характер государства, создать значительный не-арабский электорат, которому чужды еврейские традиции, символы и прочее. Который можно использовать как “клин”, вбитый в израильское общество.

Этих лоббистов не интересует и благо потенциальных “репатриантов”. Отлично понимая, что здесь они столкнутся с проблемами, о которых не имели понятия на прежней родине, превратятся из титульной нации в нацменьшинство, погруженное в чуждую этно-религиозную среду, в дополнение ко всем обычным трудностям абсорбции – они не гнушаются даже целенаправленным заманиванием в Израиль псевдо-“репатриантов” при помощи “коврижек” в виде немедленного получения по приезде израильского загранпаспорта. Если бы иммигрантов хотя бы предупреждали в стране исхода, какие трудности им предстоят, как ограничивают их традиции еврейской страны – возможно, отмена поправки и не понадобилась бы: они бы и сами не поехали. Но их не только не предупреждают и не отговаривают, а сознательно дезинформируют, скрывая проблемы и рекламируя только выгоды! Естественно, по приезде люди чувствуют себя обманутыми, и тут им услужливо объясняют, кто виноват в их разочаровании: разумеется, не те, кто их обманул, а носители еврейских традиций, те, кто сохраняет мешающую им еврейскую идентичность Израиля.

На протяжении многих веков наши враги пытались уничтожить нас физически. Сейчас, когда у нас есть сильная страна, они сменили тактику. Они решили победить нас “не мытьем, так катанием” – ассимилировать в собственной стране. Хочется верить, что мы выстоим, с помощью Свыше, и в этой битве.

Но есть и среди национально-настроенных израильтян такие, которые считают, что ничего страшного не происходит. По их мнению, Закон о возвращении нужно оставить в нынешнем виде, включая поправку, а приезжающим по этому закону неевреям предложить пройти гиюр и таким образом сделать их интегральной частью еврейского народа.

Кроме очевидного аргумента, что “сделать кого-то интегральной частью другого народа” невозможно без активного стремления к этому самого кандидата (а такое стремление есть далеко не у всех приезжающих), в этом предложении есть и грубейшее непонимание того, что такое гиюр. Такое же непонимание демонстрируют и те, кто призывает максимально “облегчить” процедуру гиюра, чтобы увеличить количество желающих стать евреями (хотя совсем не факт, что это кореллирующиеся между собой вещи; девальвация процедуры гиюра скорее вызовет всплеск презрения к нашему народу и антисемитизма). Поэтому я хочу еще раз объяснить, казалось бы, очевидное – что такое гиюр и почему гиюр не может быть решением проблемы неевреев в Израиле.

В идентификации человека есть несколько пластов, но центральную роль, видимо, играют три понятия: страна проживания (родина), национальность (происхождение) и вероисповедание (или шире – идеология). Например, “американец немецкого происхождения, католик”, “француз сирийского происхождения, мусульманин (атеист, хиппи…)”. Важную роль играет и профессия, дающая статус в обществе, но она не относится к нашей теме и поэтому мы позволим себе ее не учитывать.

Идентичность человека можно изменить, но три ее главные составляющие изменяются с разной скоростью и усилием. Легче всего изменить идеологию, потому что это зависит только от самого человека. Для смены родины в большинстве случаев требуется решение некоторых бюрократических препон, но это тоже не очень сложно и в большинстве случаев, при наличии мотивации, занимает не более нескольких лет.

Тяжелее всего сменить национальность, ведь происхождение – это прошлое, над которым мы уже не властны. Но и такие случаи возможны. Для смены национальности необходимо влиться в общину представителей той национальности, которую ты хочешь приобрести, стать для них “своим”. Если у них есть своя национальная религия – необходимо стать адептом этой религии, если у них есть национальная страна – переехать в эту страну. И после всего этого еще терпеливо дождаться, когда тебя перестанут воспринимать чужим. В большинстве случаев, полная смена национальности возможна только на уровне следующих поколений – детей и даже внуков.

Приведем в качестве примера русскую императрицу Екатерину II. Она была этнической немкой и лютеранкой по вероисповеданию. Когда Софие Фредерике (так ее звали) было 15 лет, ей сообщили, что русская императрица Елизавета Петровна выбрала ее в жены своему сыну, наследнику престола. Свадьба должна была состояться через год. Немецкая принцесса немедленно поехала со своей мамой в Россию, начала с рвением учить русский язык, историю и традиции русского народа, а также изучать православие. Через некоторое время она тяжело заболела; ей предлагали позвать лютеранского священника, но она потребовала привести православного батюшку. По прошествии года она официально приняла православие, сменила имя и вышла замуж за великого князя Петра. В результате уже к середине периода ее правления, а то и раньше, она воспринималась в народе не иначе как “великая русская императрица” – в отличие от своей предшественницы Анны Иоанновны, которая навсегда осталась в памяти русского народа как “немка”. Сын Екатерины Павел, будущий российский император, уже однозначно воспринимался как русский по национальности.

Зачем мы всё это рассказываем? А вот почему.

Гиюр не является и не может являться процедурой смены национальности. Потому как, см. выше, национальность нельзя изменить “переключением кнопки”, волевым решением. Даже при наличии очень большой мотивации (каковая была у Екатерины), процесс смены национальности занимает десятилетия, а как правило – и поколения. Он требует вовлеченности той нации, в которую переходит кандидат, ее доброй воли, принятия кандидата в общину и его полной ассимиляции.

Если так, то чем же тогда является гиюр?

Очень просто: гиюр – это смена вероисповедания, переход в иудаизм. Например, героиня одной из книг Танаха, “Свитка Рут”, называется на всем протяжении повествования “Рут-моавитянка”, потому что она происходила из народа моав. Ее этническая принадлежность не изменилась после того, как она прошла гиюр. Она стала иудейкой по вероисповеданию, приняла на себя исполнение всех законов и обычаев еврейского народа, но осталась в сознании окружающих моавитянкой! А вот её дети и внуки уже воспринимались как евреи, мало того – правнуком этой Рут-моавитянки оказался великий царь Давид, основатель царской династии Иудеи и по традиции – предтеча Царя-Машиаха.

Есть в Танахе и другие персонажи, сохранившие до-еврейскую этническую идентичность после праведного гиюра: Наама-амонитянка (супруга царя Соломона, мать наследника Рехавама), Урия-хетт (муж Вирсавии) и другие. К их имени прочно “прилип” этноним их народности. И в эпоху Мишны мы встречаем случаи, когда гер (прозелит) не получал автоматически еврейской идентичности и навсегда оставался чужим, хоть и уважаемым, человеком. Например, римский аристократ Онкелос, который, пройдя гиюр, стал автором первого и самого известного “научного перевода” Пятикнижия на арамейский язык (тогдашний разговорный язык Ближневосточья), во всех еврейских источниках упоминается исключительно как “Онкелос-прозелит”; до самой смерти, несмотря на известность и уважение, он не стал для евреев полностью “своим”. Великие законоучители и главы Сангедрина Шмайя и Автальон, будучи прозелитами, испытывали на себе насмешки глупцов, которые потешались над их произношением, выдающим представителей другого народа. Так что принятие иудаизма, гиюр никак не может рассматриваться как решение проблемы национальной идентификации человека.

Есть и другой аспект: суть самого гиюра. Будучи актом смены вероисповедания, из чисто моральных соображений гиюр не может быть использован для решения проблем бытовой абсорбции. Ведь смена вероисповедания – это в какой-то степени предательство, и моральный человек идет на это только тогда, когда абсолютно убежден, что новая вера истинна, а старая – ложна. Необходимость интегрироваться в общество здесь не может быть аргументом (если, конечно, мы не имеем дело с беспринципными людьми).

И третий аспект – сложность гиюра. Иудаизм, пожалуй, самая сложная религия, регламентирующая буквально все области жизни человека. Имеем ли мы право рекомендовать кому-либо взвалить на себя это непростое бремя? Наши мудрецы сказали – нет, не имеем. Наоборот, должны всячески отговаривать, потому что человек может принять необдуманное решение, а потом всю жизнь об этом жалеть.

Кто-нибудь спросит: а что же такого плохого в том, чтобы принять иудаизм, не принимая на себя исполнение всех этих сложных законов? Ответ прост: это не будет принятием иудаизма. Точно так же, как человек не может получить водительские права, заявив, что готов соблюдать только часть правил дорожного движения, он не может и стать иудеем, приняв соблюдение только части еврейских заповедей.

Но как же так! – возражают потенциальные геры. Чем мы хуже светских евреев? Почему человеку, родившемуся евреем, можно ничего не соблюдать, и он останется евреем – а мы должны от 3 до 5 лет зубрить ваши законы, сдавать экзамены, проходить унизительные проверки? Почему мы не можем стать такими, как они – светскими евреями?

Ответ на этот аргумент, на самом деле, следует из сказанного выше. Светские евреи – евреи по национальности, по происхождению (хотя в иудаизме есть нюанс и с происхождением, но это отдельная серьезная тема, которую мы не хотим сейчас затрагивать). Как мы уже сказали, изменить национальность очень сложно, и для этого нужно предпринимать специальные усилия. Поэтому человек, родившийся евреем и ничего не делавший, чтобы стать, скажем, турком – останется евреем.

Если же человек не родился евреем, но хочет им стать, у него для этого только один законный путь – через принятие еврейской религии, со всеми ее многочисленными правилами. Кого это не устраивает – имеет полное право к нам не присоединяться. Хозяин барин. А требовать, чтобы мы отменили или “смягчили” свои законы, чтобы кому-то было легче к нам присоединиться – невообразимая наглость. (На Руси об этом говорили: “В чужой монастырь со своим уставом не ходят”.)

Нужно только отметить, что есть большая разница между правилами гиюра и законами самой еврейской религии. Законы еврейской религии вечны и обязательны для исполнения евреями и теми, кто к ним присоединяется (религия на иврите называется “дат” – “законодательство”, совокупность законов), тогда как правила принятия в иудаизм, кроме нескольких базовых условий, в разные времена отличались. Изначально для того, чтобы стать гером, не нужно было “от 3 до 5 лет зубрить законы и сдавать экзамены”. Не делала этого и упомянутая выше Рут-моавитянка. Она просто сказала: “Твой народ – мой народ, твой Б-г – мой Б-г”. То есть, убедительно выразила своё вызревшее намерение присоединиться к еврейскому народу и принять на себя исполнение всех его законов и обычаев. И ее дальнейшее (а может, и предшествующее) поведение убедило окружающих её евреев, что её намерения были искренними.

Очевидно, что для такого (не-бюрократического) принятия еврейства нужно исполнение двух условий: первое – личное длительное знакомство евреев с кандидатом в геры, что дает уверенность в серьезности его намерений (иногда длительное знакомство заменяют обстоятельства – например, эпоха преследования евреев, когда отсутствует вероятность, что человек принимает иудаизм из какой-то выгоды); второе – серьезное отношение к вере самой еврейской общины, в которую приходит гер. В наше время, когда замкнутых общин практически нет, большинство потенциальных геров живут в смешанных, а то и вовсе светских районах, да и в религиозных местах жизнь человека не на виду даже у его ближайших соседей, и кроме всего этого еврейство дает значимые преимущества в национальном еврейском государстве, что делает его получение привлекательным – искренность намерений кандидата в геры закономерно подвергается сомнению, и еврейский народ как обладатель уникальной национальной религии имеет полное право оберегать себя от фиктивных неофитов, создавая искусственные препятствия на пути к получению удостоверения о гиюре. (Разумеется, это законное право нашего народа никак не соотностися с назойливой рекламой гиюра и буквальным “затаскиванием” нееврейской молодежи в Израиле на курсы гиюра, наблюдаемым в последнее время. Этим занимаются политики-интересанты, которых меньше всего заботит благо еврейского народа и самих кандидатов в геры).

Именно необходимость оберегать народ от фиктивных неофитов требует, чтобы гиюрами занималась прослойка населения, наиболее строго относящаяся к законам и традициям иудаизма. В Израиле это “харедим” и “торанические религиозные сионисты”. Любая другая “инициативная группа по гиюру” будет относиться к проверке намерений кандидата формально или халатно, что приведет к появлению у нас огромного количества “братьев” и “сестер”, не испытывающих к нам никаких братских чувств и не имеющих с нами ничего общего.

Что произойдет, если наши политики, по недоумию, все-таки решат на государственном уровне “облегчить” процедуру гиюра для прибывающих в Израиль не евреев? Скажем, отменить обязательное принятие заповедей, или отменить контроль за выполнением этой декларации? Произойдет вот что. Верующие евреи (всех направлений), имеющие представление о том, что такое настоящий гиюр, не признают герами тех, кто присоединится к нашему народу после принятия этого закона. А так как ни по образу жизни, ни по документам не будет никакого отличия между ними и этническими евреями, не соблюдающими заповеди, то для возвращения в лоно иудаизма любому светскому еврею придется проходить гиюр по полной программе – из опасения, что его еврейство фиктивно. Может быть, кто-то в этом и заинтересован, но берусь утверждать, что большинство светских евреев – нет.

Исходя из всего этого и возвращаясь к тому, с чего мы начали – к Закону о возвращении, лучше всего решить проблему не евреев в Израиле тем, что ее не создавать. По крайней мере на будущее. Те же люди, которые уже приехали, должны будут решить вопрос о своей ментальной абсорбции сами, исходя не только из своих интересов, но и в первую очередь – из уважительного отношения к традициям народа, в стране которого они живут.