Автор: Шошана Бродская

27 марта после двухмесячного разбирательства БАГАЦ забраковал “газовую сделку” правительства Нетаниягу с компаниями “Делек” и “Noble Energy”. Проблематичным был объявлен пункт соглашения, запрещающий израильскому правительству (по сути, всем израильским правительствам, которые могут быть созданы, а не только ныне действующему) в течение минимум 10 лет вносить какие-то изменения в регуляцию газодобывающей отрасли.

БАГАЦ предложил либо отменить этот пункт, либо провести его через Кнессет; первое означает остановку разработки месторождений, потому что в условиях отсутствия минимальной стабильности продолжение миллиардных инвестиций невозможно; второе означает, по сути, то же самое, потому что у нынешнего правительства Нетаниягу нет стабильного большинства в Кнессете.

Как обычно бывает после решения БАГАЦ, израильские политики разделились. Защитники газового договора назвали решение БАГАЦ “странным” и “разочаровывающим”. Премьер-министр отметил, что в результате чрезмерной защиты интересов израильских потребителей последние вообще не получат газ, он останется на морском дне, так как не найдется желающих его разрабатывать; его противники из “Сионистского лагеря” подчеркнули, что решение БАГАЦ защитило демократические ценности и предотвратило абсурдную ситуацию, когда одно правительство запрещает другому правительству, избранному позже, предпринимать какие-то регуляционные шаги в области национальной энергетики.

Казалось бы, “оба правы”. Почему же у “маленького человека”, простого гражданина, эта история вызывает такую оскомину? Почему невозможно отделаться от чувства, что обе “противоборствующие стороны” занимаются идеологической борьбой, а не защитой народных интересов, и дурят нашего брата?

Что такое закон
Давайте попробуем перенестись в какую-нибудь древнюю эпоху – неолит или допотопные времена, кому как больше нравится. Стоянка человеческого племени, глинобитные хижины, примитивное оружие и орудия труда. Подходим к первому попавшемуся парню в медвежьей шкуре и спрашиваем: “Как тут у вас с законностью? Какие на этой стоянке, или в этом племени, действуют законы?”

С большой долей вероятности парень только выпучит глаза, изо всех сил напрягая извилины гомо-сапиенса и пытаясь понять, чего вы от него хотите. Но если вы спросите его по-другому: “Как поступают с человеком, зарезавшим товарища по племени?”, он наверняка немедленно вам ответит. Такой же четкий ответ вы получите на вопрос: “Что полагается тому, кто отнял чужую долю мяса?”, “Как поступают, если некто оскорбил вождя?” и пр.

То, что действует в этом племени – это не законы. Это обычаи. Обычаи возникают спонтанно для удовлетворения насущных нужд сообщества и как правило связаны с эмоциональной реакцией индивидов на определенное поведение члена сообщества или на определенную ситуацию. Повторяясь из раза в раз, эта реакция закрепляется и в дальнейшем вызывается автоматически.

Обычаями может руководствоваться только очень стабильное общество, в котором практически никогда ничего не меняется. Малейшая нестандартная ситуация – и эмоциональная реакция оказывается не той, разрешение ситуации в соответствии с обычаем вызывает внутреннее сопротивление, а это в свою очередь приводит к расколу в коллективе и его ликвидации. Кроме того, это общество должно состоять из посредственностей или обладателей низкого уровня интеллекта. Любая творческая, яркая личность всегда ведет себя немного “не так, как все”, провоцирует нестандартные ситуации, заканчивающиеся расколом в ситуации закоснелого поведения коллектива.

Для того, чтобы этого не происходило, более высокоразвитые (и соответственно, более динамичные) общества придумали законы. Закон характеризуется отсутствием эмоционального компонента, окончательностью, обязательностью для всех членов общества и постоянством действия (в отличие от обычая, который может постепенно изменяться). Закон призван, по сути, разделить новаторство членов социума на “опасное” и “неопасное”.

Например, в племени, которое строит жилища из лиан, один из людей построил дом из камней. Если это племя руководствуется обычаями, велика вероятность, что этого человека изгонят или накажут – ведь он повел себя не так, как принято. Но если в этом племени действуют законы, и человек их не нарушил – его не тронут, более того, его новаторство вызовет интерес и, возможно, будет “взято на вооружение” другими членами коллектива.

В древнем Риме говорили: “Закон суров, но это закон”. Это значит, что закон обязателен к исполнению даже в ситуации, когда он противоречит эмоциональным порывам, идеологическим установкам, логическим построениям и пр. Например, по законам иудаизма воровство наказывается уплатой стоимости украденного в двойном размере; этот закон применяется и в случае, когда вор – нищий беззащитный сирота, а ограбленный – миллионер, для которого не существенна ни двойная, ни пятикратная стоимость украденного, и в обратной ситуации.

Одно из важнейших свойств законов – их окончательность и постоянство. Помните, как в “Мегилат Эстер”: “То, что написано от царского имени и скреплено царской печатью, нельзя отменить”? Царь Ахашверош, владыка огромной Персидской империи, отлично знал, что его казалось бы абсолютная власть держится только на неизменности законов. Начнется балаган в законах – начнется нестабильность, а за ней, глядишь, придут народные волнения, революции.

Почему балаган в законах приводит к нестабильности? Например, вы открыли бизнес по продаже компьютеров, закупили импортный товар, и тут правительство отменило таможенную пошлину на ввоз электроники. Ваши конкуренты купили тот же товар на порядок дешевле, вы разорены. Еще пример: вы приобрели квартиру в иерусалимском районе Рамот за полтора миллиона, после чего правительство объявило территорию района “палестинской землей” и отдало под контроль администрации Аббаса.

Стоимость вашей квартиры за считанные часы падает в 2-3 раза. Вы приобрели высокооплачиваемую специальность программиста, потратив на это лучшие годы жизни и кучу денег, и тут государство сняло ограничения на трудоустройство иностранцев, страну заполонили программисты из стран “третьего мира” и зарплата представителей этой профессии сравнялась с зарплатой уборщика. Можно ли в таких условиях начинать бизнес, повышать квалификацию, создавать рабочие места, совершать крупные приобретения? Нет. Удел такого общества – стагнация, экономический и политический коллапс.

Законность в современном Израиле
Итак, цель законов – быть стабилизирующей базой общественного устройства. Чем устойчивее законы, тем более налажена жизнь. Такое общество процветает, его граждане уверены в завтрашнем дне.

Что происходит в ситуации, когда законы, вместо того чтобы выполнять функцию стабилизирующей базы, используются как средство достижения сиюминутных целей стоящих у власти политиков и их приятелей, как реализация политических амбиций и идеологических ценностей конкретных людей?

Происходит очень простая вещь: законы начинают создаваться под каждый конкретный нестандартный случай. Понятие “законодательная база” нивелируется, сменяется нагромождением иногда взаимоисключающих, иногда бессмысленных формулировок. Ее задача теперь – не мешать созданию законов-однодневок, которые нужны в данный момент конкретному лидеру, партии или группе, для решения сиюминутной задачи.

Из стабилизирующего фактора законность превращается в дестабилизирующий, раскалывающий общество фактор – точно так же, как эмоционально обусловленные общинные обычаи в древних человеческих коллективах в ситуации новаторских изменений.

Именно такова ситуация с законностью в Израиле. Наше правительство может принять закон о том, что человек, не являющийся депутатом, может стать премьер-министром, чтобы провести на этот пост определенного кандидата, а потом отменить этот закон, чтобы на этот пост не прошел другой определенный человек. Может принять закон о запрете амнистии для “убийц глав правительств”, возведя определенный экстраординарный поступок одного человека в ранг события, которое может повториться и требует законодательной классификации, а убийства родителей, убийства сестер, убийства грудных детей не счесть достойными такого устрожения.

Правительство может отменить базовые законы о личной неприкосновенности и праве на собственность для целой категории законопослушных граждан, лишив их законно приобретенного имущества, и при этом сохранить права на собственность кредиторов этих граждан, заставив последних десятилетиями выплачивать ипотеку за уничтоженную государством, несуществующую более недвижимость. Оно может увеличивать количество министерств в соответствии с тем, какому числу людей нужно дать министерскую должность, и ликвидировать целые министерства только из-за того, что лоббирующие их политики не прошли в коалицию.

Если честно, я не понимаю, из-за чего так разнервничался БАГАЦ, утверждая, что формулировка о стабильности газового соглашения ограничивает свободу действия следующих израильских правительств, а это-де не есть демократия. Ведь эта десятилетняя стабильность ничем не хуже, чем, например, пожизненный “квиют” государственных служащих и их астрономические пенсионные договора, стоящие казне миллиарды в год.

И так же, как ничто (буквально) не мешает следующему правительству очередным “специальным” законом разогнать Гистадрут и переделать все договоренности с госслужащими, уволив половину из них, точно так же ничто не помешает очередному кабинету министров провести законопроект, нивелирующий действие ныне предложенного и отмененного Верховным судом договора с газовыми концернами. И все это – в рамах существующей в стране законности.

Что должно быть
Предложенный Нетаниягу проект договора с газовыми компаниями был бы вообще не нужен, если бы в стране существовала четкая законодательная база. Закон страны определял бы, сколько стоит концессия на разработку полезных ископаемых, какие налоги должны платить разработчики, каковы их обязательства перед внутренним рынком и пр. А вот закупочные цены на то или иное полезное ископаемое в этом законе оговорены бы не были, потому что очевидно, что цены меняются в соответствии со спросом и состоянием рынка, иногда очень часто и резко, и искусственная их фиксация обязательно бьет по чьим-то интересам – либо по интересам разработчиков, либо по интересам потребителей. Сейчас левые политики прославляют БАГАЦ, запретивший соглашение, потому что по их мнению закупочные цены на газ в соглашении завышены; а что они запоют, если нефть подорожает снова до 200 долларов за баррель и определенные в договоре цены окажутся смехотворно низкими?

Закон страны не должен превращаться в затычку для каждой бочки. Это просто не работает. Запретят одноразовые пакеты – люди станут пользоваться многоразовыми бесплатными сумками в качестве одноразовых. Начнут сажать в тюрьму 14-летних террористов – на сцену выйдут 12-летние (и уже выходят). Примут закон, стабилизирующий отношения с газовыми концернами – через какое-то время придется потратить еще 2 года на разработку соглашения с нефтедобывающими компаниями. А пока эти законы разрабатываются и согласовываются с БАГАЦем, они могут просто стать неактуальными, время и огромные деньги будут потрачены впустую.

Было бы замечательно, если бы израильские законодатели раз и навсегда приняли Конституцию, не подлежащую изменениям. Но чтобы Конституция могла быть неизменяемой, она должна отражать базовые (т.е. общепринятые и неизменные) ценности общества. Такой “Конституцией” для еврейского народа на значительном протяжении его истории была Тора.

Но в современном израильском обществе нет базовых ценностей, объединяющих всех. У каждой группы населения свои ценности, и даже внутри группы они не стабильны, а меняются иногда даже на протяжении одного поколения. Именно поэтому, а не по злой воле каих-то политиков, в нашей стране невозможно принять Конституцию. И так будет продолжаться, пока у нас в головах что-то не изменится самым кардинальным образом.