Автор: Шошана Бродская

В последние дни уходящего 2019 года в Израиле была зарегистрирована новая политическая партия, которая намерена принять участие в перевыборах в Кнессет, назначенных на 2 марта.
Создатель партии – доктор Лариса Амир (Трембовлер), уже 20 лет почти в одиночку сражающаяся за признание невиновным своего супруга, Игаля Амира, в убийстве премьер-министра Израиля Ицхака Рабина на митинге в Тель-Авиве 4 ноября 1995 года.

Игаль Амир не отрицает, что совершил преднамеренное покушение на премьер-министра. Однако в том, что Рабин погиб именно от его пули, есть сомнения, основанные на нестыковках в доказательной базе и непринятии следствием к рассмотрению иных версий события. Игаля Амира приговорили к пожизненному заключению в тяжелейших условиях, каких не “удостаивается” самый опасный рецидивист и террорист (24 года в одиночной камере, из них 11 лет – в каменном мешке без окна и даже без соседей за стенкой; отказы в свиданиях с близкими, лишение связи с внешним миром и проч.). Подобные условия содержания заключенного во всем цивилизованном мире признаны пыткой и запрещены, потому что их очевидная цель – сломить психику заключенного и укоротить его жизнь.

В дополнение к этому, в декабре 2001 года по инициативе партии МЕРЕЦ был принят специальный персонализированный закон, фактически запрещающий президенту страны давать помилование (то есть сокращение срока) “убийцам глав правительств”, в отличие от любых других преступников, отбывающих пожизненное заключение. Разумеется, никто никогда не отрицал, включая инициаторов закона, что он направлен против одного-единственного человека – Игаля Амира; в обществе он так и называется – “Закон Игаля Амира”. Таким образом, закон общепризнанно предвзят и антидемократичен, и тем не менее за почти 20 лет ни один политик не высказался за его отмену.

Увы, ситуация вокруг Игаля Амира – не “личная проблема” данного заключенного и его семьи. Ситуация, при которой в демократической стране человек, в чьей виновности есть не голословные сомнения, заключен пожизненно в тюрьму в нечеловеческих по жестокости условиях, а опаснейшие террористы-рецидивисты, осужденные на несколько пожизненных сроков за убийство многих людей, защищают в тюрьме академические степени израильских университетов и получают досрочное освобождение (пример – Самир Кунтар, разбивший прикладом голову 4-летней девочке после того, как застрелил ее отца; этот подонок, получив в израильской тюрьме первую степень по социологии, был амнистирован в 2008 г. президентом Шимоном Пересом) – эта ситуация касается непосредственно каждого израильского гражданина.

Нам фактически диктуют, кого панически бояться, а с кем дружить и вести диалог, утирая кровавые сопли. Нас убеждают в том, что документы и свидетельства ничего не значат в глазах следствия, а самообвинение отменяет презумпцию невиновности. Нам предлагают на многомесячное “обсасывание” раздутые из ничего “дела” одних политиков и отказывают в расследовании против других политиков, вызывающих серьезные подкрепленные фактами подозрения. Эта ситуация невыносима, и многие не намерены ее терпеть.

Как это часто случалось в истории еврейского народа, в ситуации, когда “сильная половина” нашего народа занята глубокой самообороной и депрессивными поисками виноватого, за дело берется слабая женщина.
Лариса Амир осознает, что ее шансы пройти в кнессет невелики, и ставит основной целью выхода на политическую арену своей партии снятие “табу” на публичное обсуждение темы убийства премьер-министра Рабина и “особого отношения” к заключенному Игалю Амиру.

Неготовность властей к диалогу по “делу” Амира невольно наводит на мысль о тайне, настолько страшной для определенных кругов, что малейшая попытка публично затронуть эту тему вызывает у них настоящую истерику, а имя Игаля Амира если и упоминается, то исключительно с эпитетом “а-роцэех а-метуав” (“гнусный убийца” – как будто все остальные убийцы, в том числе убийцы младенцев и беременных женщин, не могут сравниться с ним в гнусности). Но любая тайна рано или поздно начинает интересовать широкую общественность, особенно если за ней тянутся, как щупальца, последствия, имеющие прямое отношение к событиям наших дней.

В ситуации, когда популярный израильский профессор с международным именем, Мордехай Кейдар, чуть не лишился кафедры за одно только публично высказанное сомнение в виновности Игаля Амира, поступок Ларисы достоин награды за социальное мужество.

Как уже было отмечено, Лариса и ее соратники не ставят своей целью любой ценой попасть в кнессет. Партия “Мишпат цедек” (“Справедливый суд”), которую они создали, в первую очередь намерена повлиять на общественный дискурс, вынести на повестку дня вопросы и проблемы, которые другими политиками, даже очень правыми, до сих пор рассматривались в лучшем случае как второстепенные или вспомогательные.

В последнее время, особенно с началом эпопеи перевыборов, чувство, которое ведет многих израильтян на избирательные участки – это ненависть. Ненависть к Биби, ненависть к “харедим”, ненависть к поселенцам, ненависть евреев к арабам и арабов к евреям. Ненависть зашкаливает в социальных сетях, люди готовы идти на жертвы, на отказ от своих интересов, только чтобы сделать хуже другим. Такого кошмара израильское общество не переживало, кажется, со времен Камцы и Бар Камцы (герои истории из Талмуда, о которой сказали наши мудрецы, что “из-за беспричинной ненависти был разрушен Второй Храм”). Но люди не могут долго жить в ненависти. Им хочется позитивного посыла.

Они хотят продвигать политиков, которые не станут тратить 90% эфирного времени на ругню и обвинения оппонентов. Таким политиком может стать Лариса Амир, которой не движет стремление кого-то “прижать к ногтю”, получить от общего пирога кусок, отнятый у других. Она выражает интересы абсолютно всех граждан страны – правых и левых, религиозных и светских, евреев и арабов. Справедливость и нелицеприятность правоохранительных органов, равенство всех граждан перед законом нужны всем гражданам, без этого общество просто не может существовать.

* * *
Верховный суд и подчиненная ему разветвленная система судебно-исполнительных органов в еврейском народе существовали всегда, со времен Исхода из Египта. Во времена Второго Храма он носил эллинизированное название Синедрион (Санедрин), незадолго до этого – Великое Собрание, а еще раньше назывался просто Суд (а его глава, соответственно – Судья). В некоторые периоды Верховный суд сочетал в себе законодательную, исполнительную и судебную власть, в другие периоды делегировал часть этих полномочий царю, полководцу или пророку.

Так вот: проблемы и катастрофы в еврейском народе происходили не тогда, когда Верховный суд сосредотачивал в своих руках слишком много власти, а тогда, когда он переставал быть на страже общественной справедливости.
Например, когда в конце эпохи Первого Храма царь Йеояким нанял рабочих для строительства своего дворца и отказался платить им за работу, а при царе Цидкии освобожденных было еврейских рабов снова закабалили в рабство, и в обоих случаях Верховный суд не наказал виновных и не предпринял ничего для восстановления справедливости – пророки сказали, что это переполнило чашу гнева Б-га и стало причиной разрушения еврейского государства и Храма.

А в эпоху Второго Храма произошла уже упомянутая история с Камцой и Бар Камцой, в которой Санедрин сначала отказался вмешаться, когда публично оскорбляли человека, потом отказался примерно наказать провокатора и предателя, результатом чего стала военная экспансия Рима, разрушение Иерусалима и Храма.
Евреи – народ Закона (Торы), и справедливый суд – хребет нашей нации. “Сион судом будет искуплен, и вернувшиеся его – справедливостью” (Ишайя 1:27).